If we can't have it all Then nobody will || A star is born You start to fall
А то давно тут фанфиков не было))))))))
Это для прекрасной Крошки Ро, вбоквел к не менее прекрасному "Радио Хексберг". А, ну, и долг чести, конечно.
Пэйринг: Рамон/Ротгер
Рейтинг: НЦ-17
Саммари: мне была заявка - нца прямо на столе в студии)))
Отказ: все принадлежит Ротгеру и Камше, остальное - мне.
Пишет Отстань, Вальдес!:
Это для прекрасной Крошки Ро, вбоквел к не менее прекрасному "Радио Хексберг". А, ну, и долг чести, конечно.
Пэйринг: Рамон/Ротгер
Рейтинг: НЦ-17
Саммари: мне была заявка - нца прямо на столе в студии)))
Отказ: все принадлежит Ротгеру и Камше, остальное - мне.
Пишет Отстань, Вальдес!:
11.05.2011 в 14:33
Аыыыыыыыыыыы))))))) Олаф... 
Я бессовестный, как десяток юных оруженосцев, вот. Но лучше поздно, чем никогда, правда?))))
обещанноеВальдес начал избегать встреч так же непринужденно и естественно, как до этого их искал. Просто в какой-то момент Рамон перестал натыкаться на него в коридорах, студиях, в курилке. Замолчал мобильник, до этого заливавшийся каждое утро - перед эфиром Рамона и после - Бешеного. Знакомая дверь глухо молчала в ответ на трель звонка - отвали, Рамэ, хозяина нет дома. Или он просто не хочет тебя видеть. Так продолжалось около недели, а потом в Хексберг прилетел Ледяной. И, по слухам, остановился - у кого бы вы думали? Нет, Альмейда был не из тех, кто верит досужим разговорам, однако... однако стоило наконец разъяснить положение вещей. Именно поэтому Рамон Альмейда и оказался в студии далеко за полночь, наплевав на необходимость выспаться перед собственным эфиром. Хочешь застать этого закатного кота врасплох - явись тогда, когда он работает... Правда, расписания вальдесовских эфиров он не помнил, но вдруг повезет?
Повезло. Рамон неслышно отворяет дверь, прислоняется к косяку. Черноволосая макушка в наушниках на фоне светящегося экрана монитора, на котором единственное яркое пятно - окошко проигрывателя. Решил устроить слушателям музыкальную паузу? Рамон выжидает с минуту. Удивительно, но фигура в кресле все это время остается неподвижной. Вдох-выдох, пара шагов - Альмейда разворачивает кресло. Вальдес спит, как ребенок, вжавшись в мягкую спинку и хмурясь во сне. Рамон не думает - просто прижимается губами к губам, стягивая наушники и откидывая их на стол. Широко распахиваются сонные глаза, в которых мелькает удивление, а затем - гнев. Кто бы мог подумать, что Вальдес может так злиться... из-за поцелуя? А Ротгер уже пытается оттолкнуть его, рычит что-то в открытые губы... Рамон отстраняется, рука ложится на пах Бешеного:
- Не хочешь?
Вальдес закусывает губу и меряет его тяжелым взглядом...
- Не хочу.
- Лжешь.
- С чего ты взял? - глупый вопрос. Рамон изгибает бровь, опуская взгляд на красноречивую выпуклость на штанах.
Ротгер не умеет краснеть - он бледнеет, в глазах полыхают злые огоньки, или это только отблески голубого экрана?
- Не твое дело.
- А чье же? Ледяного? - зло ухмыляется Альмейда. Ядовитые слова сами слетают с губ. - С каких это пор?
- Ты идиот, Рамон... - Вальдес кривится. - Он мой брат, чтоб ты знал. Хотя... - "Брат?! А, какая, к кошкам, разница... лучше бы злился, чем такая улыбка", - думает Альмейда. - Хотя ты знаешь... родной человек все же... Да, пожалуй, это его дело... в большей степени, чем твое, - Вальдес пытается подняться из кресла, но Рамон хватает его за плечи:
- Опять сбежишь? И эфир - к кошкам?!
- Справишься... - начинает тот и осекается. - Сбегу? Опять? Боюсь, ты...
- Боишься? - темные, шальные глаза Рамона очень близко к таким же непроглядным, злым и немного растерянным - Ротгера. - Чего?
- Отпусти. Меня. Сейчас же.
- Нет.
И новый поцелуй, злой, не терпящий возражений, сминающий любое сопротивление... Рамон снова накрывает ладонью пах Вальдеса, и тот не может сдержать стона.
- Ты хочешь, - утвердительно замечает Альмейда. Бешеный стискивает зубы. Рамон нашаривает и расстегивает его ремень, тянет на себя, принуждая подняться, и кресло, жалобно дребезжа колесиками, отъезжает куда-то в сторону. Почувствовав спиной край стола, Ротгер как-то отчаянно улыбается и целует сам - жадно и нагло, запуская пальцы в волосы Рамона и стягивая ленту с хвоста.Где-то в горле глухо бухает сердце, загнанно мечутся мысли, и среди них ни одной - о здравом смысле. Слишком...
Рамон прерывает поцелуй, чтобы стащить с него - и с себя заодно - драные джинсы и, плюнув на все, опрокинуть на заваленный хламом и аппаратурой стол. Ротгер охает, но послушно раздвигает бедра, выгибаясь в самой откровенной и беззащитной позе. Альмейда закусывает губу и проводит ладонью по внутренней стороне бедра, скользит под рубашку, целует мимолетно и отстраняется на мгновение, чтобы вернуться, вытряхнув из сумки тюбик.
Ротгер пытается не стонать под ласкающими губами и мягко растягивающими пальцами - ему не больно, только не сейчас.Бгг, больно было, когда соседские мальчишки перевесили номера на дверях, и Рамон, поверив латунным циферкам, раз за разом приходил и звонил в чужую квартиру... Больно было, когда коллеги бегали за ним с вытаращенными глазами и воплями "там Альмейда, судя по виду, тебя, как минимум, изнасиловать хочет!", и, руководствуясь элементарным инстинктом самосохранения, приходилось избегать столь желанного общества... Мучительно больно было, когда этот идиот, его любовник, в очередной раз забыл, что он, Ротгер, сменил номер вместе с оператором, и упрямо дожидался ответа от сломанной сим-карты... Не только больно - в высшей степени обидно. Ротгер прикрывает глаза, подаваясь навстречу и дотрагиваясь пальцами до волос Рамона, его щеки... пробегает пальцами по сильным плечам,и снова оказывается застигнут врасплох поцелуем, выбивающим остаток воздуха из легких, - Рамон всегда целует так, что ноги подгибаются. И тут же выгибается, и не может сдержать вскрика, когда Рамон входит одним движением.
- Ра... моооон... - в приоткрытые губы, и Рамон поднимает глаза, чтобы встретить шальной взгляд любовника, в котором непонятно, чего больше - желания или нежности. Еще один поцелуй, и он понимает, что не может больше сдерживаться, и слегка меняет угол - Ротгер вскрикивает, закусывая губу, подаваясь навстречу, и через несколько слитных движений Рамон кончает со стоном, и, опустошенный, с оглушительно бьющимся сердцем, с разноцветными искрами под зажмуренными веками, падает на любовника... и вскрикивает, встречая холод вместо тепла, острый край стола вместо разгоряченного сильного тела. Перед ним никого нет. Он отступает, неверяще сводя брови и поспешно одеваясь. В голове мечутся мысли, одна другой нелепее, и он подходит к погасшему монитору. Аппаратура молчит, а вокруг - ни следа произошедшего только что, и Рамон смеется злым смехом - и сейчас сбежал. Даже так - сбежал.
Он просыпается от собственного смеха, и Ротгер рядом трет глаза, пытаясь понять, что происходит. Поворачивается, хмурится:
- Сон?
Рамон вздыхает и смеется уже иначе - облегченно и искренне:
- Да. Ротгер... - он привлекает его к себе, - ты расскажешь мне о кэцхен?
URL комментарияЯ бессовестный, как десяток юных оруженосцев, вот. Но лучше поздно, чем никогда, правда?))))
обещанноеВальдес начал избегать встреч так же непринужденно и естественно, как до этого их искал. Просто в какой-то момент Рамон перестал натыкаться на него в коридорах, студиях, в курилке. Замолчал мобильник, до этого заливавшийся каждое утро - перед эфиром Рамона и после - Бешеного. Знакомая дверь глухо молчала в ответ на трель звонка - отвали, Рамэ, хозяина нет дома. Или он просто не хочет тебя видеть. Так продолжалось около недели, а потом в Хексберг прилетел Ледяной. И, по слухам, остановился - у кого бы вы думали? Нет, Альмейда был не из тех, кто верит досужим разговорам, однако... однако стоило наконец разъяснить положение вещей. Именно поэтому Рамон Альмейда и оказался в студии далеко за полночь, наплевав на необходимость выспаться перед собственным эфиром. Хочешь застать этого закатного кота врасплох - явись тогда, когда он работает... Правда, расписания вальдесовских эфиров он не помнил, но вдруг повезет?
Повезло. Рамон неслышно отворяет дверь, прислоняется к косяку. Черноволосая макушка в наушниках на фоне светящегося экрана монитора, на котором единственное яркое пятно - окошко проигрывателя. Решил устроить слушателям музыкальную паузу? Рамон выжидает с минуту. Удивительно, но фигура в кресле все это время остается неподвижной. Вдох-выдох, пара шагов - Альмейда разворачивает кресло. Вальдес спит, как ребенок, вжавшись в мягкую спинку и хмурясь во сне. Рамон не думает - просто прижимается губами к губам, стягивая наушники и откидывая их на стол. Широко распахиваются сонные глаза, в которых мелькает удивление, а затем - гнев. Кто бы мог подумать, что Вальдес может так злиться... из-за поцелуя? А Ротгер уже пытается оттолкнуть его, рычит что-то в открытые губы... Рамон отстраняется, рука ложится на пах Бешеного:
- Не хочешь?
Вальдес закусывает губу и меряет его тяжелым взглядом...
- Не хочу.
- Лжешь.
- С чего ты взял? - глупый вопрос. Рамон изгибает бровь, опуская взгляд на красноречивую выпуклость на штанах.
Ротгер не умеет краснеть - он бледнеет, в глазах полыхают злые огоньки, или это только отблески голубого экрана?
- Не твое дело.
- А чье же? Ледяного? - зло ухмыляется Альмейда. Ядовитые слова сами слетают с губ. - С каких это пор?
- Ты идиот, Рамон... - Вальдес кривится. - Он мой брат, чтоб ты знал. Хотя... - "Брат?! А, какая, к кошкам, разница... лучше бы злился, чем такая улыбка", - думает Альмейда. - Хотя ты знаешь... родной человек все же... Да, пожалуй, это его дело... в большей степени, чем твое, - Вальдес пытается подняться из кресла, но Рамон хватает его за плечи:
- Опять сбежишь? И эфир - к кошкам?!
- Справишься... - начинает тот и осекается. - Сбегу? Опять? Боюсь, ты...
- Боишься? - темные, шальные глаза Рамона очень близко к таким же непроглядным, злым и немного растерянным - Ротгера. - Чего?
- Отпусти. Меня. Сейчас же.
- Нет.
И новый поцелуй, злой, не терпящий возражений, сминающий любое сопротивление... Рамон снова накрывает ладонью пах Вальдеса, и тот не может сдержать стона.
- Ты хочешь, - утвердительно замечает Альмейда. Бешеный стискивает зубы. Рамон нашаривает и расстегивает его ремень, тянет на себя, принуждая подняться, и кресло, жалобно дребезжа колесиками, отъезжает куда-то в сторону. Почувствовав спиной край стола, Ротгер как-то отчаянно улыбается и целует сам - жадно и нагло, запуская пальцы в волосы Рамона и стягивая ленту с хвоста.Где-то в горле глухо бухает сердце, загнанно мечутся мысли, и среди них ни одной - о здравом смысле. Слишком...
Рамон прерывает поцелуй, чтобы стащить с него - и с себя заодно - драные джинсы и, плюнув на все, опрокинуть на заваленный хламом и аппаратурой стол. Ротгер охает, но послушно раздвигает бедра, выгибаясь в самой откровенной и беззащитной позе. Альмейда закусывает губу и проводит ладонью по внутренней стороне бедра, скользит под рубашку, целует мимолетно и отстраняется на мгновение, чтобы вернуться, вытряхнув из сумки тюбик.
Ротгер пытается не стонать под ласкающими губами и мягко растягивающими пальцами - ему не больно, только не сейчас.
- Ра... моооон... - в приоткрытые губы, и Рамон поднимает глаза, чтобы встретить шальной взгляд любовника, в котором непонятно, чего больше - желания или нежности. Еще один поцелуй, и он понимает, что не может больше сдерживаться, и слегка меняет угол - Ротгер вскрикивает, закусывая губу, подаваясь навстречу, и через несколько слитных движений Рамон кончает со стоном, и, опустошенный, с оглушительно бьющимся сердцем, с разноцветными искрами под зажмуренными веками, падает на любовника... и вскрикивает, встречая холод вместо тепла, острый край стола вместо разгоряченного сильного тела. Перед ним никого нет. Он отступает, неверяще сводя брови и поспешно одеваясь. В голове мечутся мысли, одна другой нелепее, и он подходит к погасшему монитору. Аппаратура молчит, а вокруг - ни следа произошедшего только что, и Рамон смеется злым смехом - и сейчас сбежал. Даже так - сбежал.
Он просыпается от собственного смеха, и Ротгер рядом трет глаза, пытаясь понять, что происходит. Поворачивается, хмурится:
- Сон?
Рамон вздыхает и смеется уже иначе - облегченно и искренне:
- Да. Ротгер... - он привлекает его к себе, - ты расскажешь мне о кэцхен?
@темы: слэш, да мы такие, это не извращение, это взаимопонимание, Отблески Этерны