If we can't have it all Then nobody will || A star is born You start to fall
В предыдущий пост уже не буду совать, а так выложу - нравится. Квенту Сориса. На самом деле, мне жалко, что мы с ним пробыли так мало. Своей совершенной непохожестью на меня он меня зацепил. Наверное, это был первый раз, когда в персонаже почти ничего от меня не было - и при этом отыгрыш был не механический, а с полным погружением. Я хочу еще. Еще - так. 
читать дальшеЭльф родился в небогатой семье. Хозяева были из лаэтан, уже пожилая супружеская пара, она – когда-то очень талантливая магичка, к старости забывшая и забросившая искусство и способная только зачаровывать свечи, чтоб горели дольше и чище, да лечить домочадцев; он – опять же, когда-то – зажиточный купец из сопорати, за которого ее выдали, чтобы поправить положение семьи. Их лавка, как и они сами, доживала последние годы, пока подрастал Сорис. Рабов в доме было не более полутора десятков, да и то было излишеством, старой привычкой, от которой у хозяев не доходили руки избавиться. Сорис, чуть подросши, лип к хозяйке, с восторгом наблюдал за примитивными пассами, которые неуловимо вдыхали жизнь в старый дом. Тут стекла заблестят, там ярче полыхнут дрова в камине и словно теплым медом засветится деревянный пол – по такому и ходить радостно.
Детство, таким образом, прошло беззаботно и мирно. В его тринадцать умер хозяин, и старая госпожа в один день продала всех рабов, кроме своей горничной, сморщенной древней эльфийки, которая меняла ей постель и пела песни на ночь. Сорис встретил разлуку со всем, к чему привык, стоически: после легкого огорчения и растерянности, сопровождавших утомительный день на площади, к вечеру он уже напился в людской в своем новом доме с новыми товарищами, которые все были старше его и беззлобно потешались над его осоловелыми пьяными глазами.
Новый дом был богаче, новый хозяин – явно важнее, а потому строже. Вокруг постоянно вилось, суетилось, мешалось множество эльфов и людей. В один из первых дней Сорис впервые увидел раба-кунари и жутко испугался – до этого про рогатых он слышал только страшные сказки. Потом Сорис понял, что на деле мало кто может быть безобиднее этих серокожих великанов: их кротость граничила с полным безразличием ко всему вокруг. Эльфийская малышня любила дергать их за цепи, которыми те, видимо, для красоты, были увешаны с ног до головы. Оно и правда было красиво – как-то на улице Сорис видел богато украшенные носилки, запряженные двумя раскрашенными и увешанными яркими цепочками кунари, и даже немного позавидовал им – больно хороши, и такие сильные на вид, что, наверное, ничего не боятся.
По мере того, как Сорис рос, трудиться приходилось все больше. То он мел дорожки в примыкающем к особняку сквере, а то уже опрометью среди десятка таких же взмыленных рабов носился вверх и вниз по лестнице, таская из кухни в залу тяжелые подносы с кушаньями. Он быстро учился. Его отмечали, хвалили, ругали иногда, но реже. Со всем, что поручали ему по хозяйству, он справлялся сносно или хорошо – умел и выбрать овощи и мясо на рынке, и выводить хозяйскую лошадь после тяжелой скачки, и постоять за господским стулом с кувшином вина.
Однажды молодой и наглый эльф по имени Киро, с которым у Сориса завязалось самое искреннее приятельство, поскольку Сорис никогда ему не перечил, решил научить его грамоте. Последовавшее за этим обоюдное мучение продолжалось пару месяцев, после которых Сорис выучился довольно сносно писать свое имя, а также несколько наиболее сочных ругательств на той потрясающей смеси общего языка с тевином, с неожиданными вкраплениями певучих эльфийских словечек, которой уже много веков бранилось в Империи многочисленное рабское племя. На этом обучение принципиально застопорилось, поскольку смертельно надоело и учителю, и ученику. Киро же научил его драться, но дела этого Сорис, дороживший своими ребрами превыше воинской славы, так и не полюбил.
Эта нелюбовь и послужила причиной следующего резкого поворота в его судьбе. Уже перевалив за двадцать лет, Сорис заслужил уважение рабов в доме и снисходительное доверие хозяина, а также высокую честь носить за ним посох раз в неделю, когда хозяин по вечерам прогуливался в гости к своему приятелю, в паре кварталов от дома. В один из таких вечеров, когда они возвращались домой уже затемно, позже обычного, уличное отребье, невесть как попавшее в этот богатый и спокойный район города, подкралось к ним, бесшумно выскользнув из ниши в стене дома. Хозяин вырвал посох из рук Сориса и тихо велел тому обнажить кинжалы. Сорис поколебался, а в следующую секунду было уже поздно – кто-то с воплем летел на него, размахивая короткой увесистой дубиной. Сорис развернулся и побежал, и бежал так, пока в груди не подорвалось что-то жалобно, и тогда он прижался к какой-то стене и замер, обхватив себя за бока и чутко вглядываясь в темноту.
До утра он боялся высунуться из щели, куда забился, а наутро на удивление быстро нашел дом, и пришел туда, как побитая собака, чуть не ползя на брюхе и смертельно боясь того, что могло случиться. Но в доме не висело гнетущей тишины, не было заплаканных лиц, а мальчишки, увидев его, захохотали и рассыпались с дороги. Киро хмуро и не глядя на него рассказал, что вчера вечером они услыхали шум на улице, высыпали из дома – и как раз застали хозяина, в одиночку потчевавшего огненными плевками вооруженных злобных оборванцев. Вымотанных, их быстро одолели числом, связали и били, пока не пошла у них горлом кровь. Половина дворни уже решила, что Сорис предатель, и был с оборванцами в сговоре, а другая половина – что он просто труслив, как баба, и хозяин, к счастью для Сориса, придерживается второго мнения. Так что, если Сорис сейчас приползет к нему и будет молить о прощении, может, хозяин и не убьет его.
Хозяин не убил, и не бил даже – просто, брезгливо поморщившись, велел управляющему продать сегодня же негодного раба. Сорис пожал плечами, изрядно обрадованными тем, что с них свалились и ответственность, и угроза, и перешел в ведение торговцев.
Ославленный громким происшествием, для перекупщика он был дармоедом и ходячей проблемой – ни один более-менее состоятельный гражданин не мог себе позволить купить «негодного раба» и сделаться посмешищем в глазах приятелей, а продавать молодого, ладного и не попорченного раба за бесценок торговцу не позволяли принципы. В конце концов он пошел на смелый ход: остриг красивые, светлые Сорисовы волосы, а получившийся кривой ежик, а также руки и лицо эльфа натер едкой антиванской травой. Результат превзошел все ожидания: Сорис порыжел, посмуглел и даже смотреть стал неуловимо иначе – с угрюмой решительностью и готовностью на все. Таким его и нашел будущий магистр Сатурний Приск.
читать дальшеЭльф родился в небогатой семье. Хозяева были из лаэтан, уже пожилая супружеская пара, она – когда-то очень талантливая магичка, к старости забывшая и забросившая искусство и способная только зачаровывать свечи, чтоб горели дольше и чище, да лечить домочадцев; он – опять же, когда-то – зажиточный купец из сопорати, за которого ее выдали, чтобы поправить положение семьи. Их лавка, как и они сами, доживала последние годы, пока подрастал Сорис. Рабов в доме было не более полутора десятков, да и то было излишеством, старой привычкой, от которой у хозяев не доходили руки избавиться. Сорис, чуть подросши, лип к хозяйке, с восторгом наблюдал за примитивными пассами, которые неуловимо вдыхали жизнь в старый дом. Тут стекла заблестят, там ярче полыхнут дрова в камине и словно теплым медом засветится деревянный пол – по такому и ходить радостно.
Детство, таким образом, прошло беззаботно и мирно. В его тринадцать умер хозяин, и старая госпожа в один день продала всех рабов, кроме своей горничной, сморщенной древней эльфийки, которая меняла ей постель и пела песни на ночь. Сорис встретил разлуку со всем, к чему привык, стоически: после легкого огорчения и растерянности, сопровождавших утомительный день на площади, к вечеру он уже напился в людской в своем новом доме с новыми товарищами, которые все были старше его и беззлобно потешались над его осоловелыми пьяными глазами.
Новый дом был богаче, новый хозяин – явно важнее, а потому строже. Вокруг постоянно вилось, суетилось, мешалось множество эльфов и людей. В один из первых дней Сорис впервые увидел раба-кунари и жутко испугался – до этого про рогатых он слышал только страшные сказки. Потом Сорис понял, что на деле мало кто может быть безобиднее этих серокожих великанов: их кротость граничила с полным безразличием ко всему вокруг. Эльфийская малышня любила дергать их за цепи, которыми те, видимо, для красоты, были увешаны с ног до головы. Оно и правда было красиво – как-то на улице Сорис видел богато украшенные носилки, запряженные двумя раскрашенными и увешанными яркими цепочками кунари, и даже немного позавидовал им – больно хороши, и такие сильные на вид, что, наверное, ничего не боятся.
По мере того, как Сорис рос, трудиться приходилось все больше. То он мел дорожки в примыкающем к особняку сквере, а то уже опрометью среди десятка таких же взмыленных рабов носился вверх и вниз по лестнице, таская из кухни в залу тяжелые подносы с кушаньями. Он быстро учился. Его отмечали, хвалили, ругали иногда, но реже. Со всем, что поручали ему по хозяйству, он справлялся сносно или хорошо – умел и выбрать овощи и мясо на рынке, и выводить хозяйскую лошадь после тяжелой скачки, и постоять за господским стулом с кувшином вина.
Однажды молодой и наглый эльф по имени Киро, с которым у Сориса завязалось самое искреннее приятельство, поскольку Сорис никогда ему не перечил, решил научить его грамоте. Последовавшее за этим обоюдное мучение продолжалось пару месяцев, после которых Сорис выучился довольно сносно писать свое имя, а также несколько наиболее сочных ругательств на той потрясающей смеси общего языка с тевином, с неожиданными вкраплениями певучих эльфийских словечек, которой уже много веков бранилось в Империи многочисленное рабское племя. На этом обучение принципиально застопорилось, поскольку смертельно надоело и учителю, и ученику. Киро же научил его драться, но дела этого Сорис, дороживший своими ребрами превыше воинской славы, так и не полюбил.
Эта нелюбовь и послужила причиной следующего резкого поворота в его судьбе. Уже перевалив за двадцать лет, Сорис заслужил уважение рабов в доме и снисходительное доверие хозяина, а также высокую честь носить за ним посох раз в неделю, когда хозяин по вечерам прогуливался в гости к своему приятелю, в паре кварталов от дома. В один из таких вечеров, когда они возвращались домой уже затемно, позже обычного, уличное отребье, невесть как попавшее в этот богатый и спокойный район города, подкралось к ним, бесшумно выскользнув из ниши в стене дома. Хозяин вырвал посох из рук Сориса и тихо велел тому обнажить кинжалы. Сорис поколебался, а в следующую секунду было уже поздно – кто-то с воплем летел на него, размахивая короткой увесистой дубиной. Сорис развернулся и побежал, и бежал так, пока в груди не подорвалось что-то жалобно, и тогда он прижался к какой-то стене и замер, обхватив себя за бока и чутко вглядываясь в темноту.
До утра он боялся высунуться из щели, куда забился, а наутро на удивление быстро нашел дом, и пришел туда, как побитая собака, чуть не ползя на брюхе и смертельно боясь того, что могло случиться. Но в доме не висело гнетущей тишины, не было заплаканных лиц, а мальчишки, увидев его, захохотали и рассыпались с дороги. Киро хмуро и не глядя на него рассказал, что вчера вечером они услыхали шум на улице, высыпали из дома – и как раз застали хозяина, в одиночку потчевавшего огненными плевками вооруженных злобных оборванцев. Вымотанных, их быстро одолели числом, связали и били, пока не пошла у них горлом кровь. Половина дворни уже решила, что Сорис предатель, и был с оборванцами в сговоре, а другая половина – что он просто труслив, как баба, и хозяин, к счастью для Сориса, придерживается второго мнения. Так что, если Сорис сейчас приползет к нему и будет молить о прощении, может, хозяин и не убьет его.
Хозяин не убил, и не бил даже – просто, брезгливо поморщившись, велел управляющему продать сегодня же негодного раба. Сорис пожал плечами, изрядно обрадованными тем, что с них свалились и ответственность, и угроза, и перешел в ведение торговцев.
Ославленный громким происшествием, для перекупщика он был дармоедом и ходячей проблемой – ни один более-менее состоятельный гражданин не мог себе позволить купить «негодного раба» и сделаться посмешищем в глазах приятелей, а продавать молодого, ладного и не попорченного раба за бесценок торговцу не позволяли принципы. В конце концов он пошел на смелый ход: остриг красивые, светлые Сорисовы волосы, а получившийся кривой ежик, а также руки и лицо эльфа натер едкой антиванской травой. Результат превзошел все ожидания: Сорис порыжел, посмуглел и даже смотреть стал неуловимо иначе – с угрюмой решительностью и готовностью на все. Таким его и нашел будущий магистр Сатурний Приск.
@темы: текст, РИ, "We should move on"