С праздником, дорогие!!!

[southern-sunset]

Что можно подарить прекрасной эреа на солнечный весенний праздник?.. Четыре подарка, четыре драббла - выбирайте, все для вас!


Яблоки.
День, пронзительно-весенний, ветреный и солнечный, пропитан ароматами близкого моря, тающего снега и – яблок. Вальдес как раз с наслаждением грызет одно, твердое, зеленое, сидя на подоконнике распахнутого окна и глядя сверху вниз на прохожих. Шальной южный ветер треплет, раздувает парусом белоснежную рубашку. Прохожие тоже смотрят на него, задирая головы на смачный хруст, и улыбаются, щурясь на солнце: это Вальдес. А раз Вальдес сидит на окне и с наглой ухмылкой уничтожает по случаю праздника извлеченные из леворукий-знает-какого-погреба яблоки, значит, все хорошо. Это уже почти привычка – строить прогнозы на день по настроению Бешеного, который, гляди ж, никогда не ошибается.
Не ошибается и сейчас, заметив внизу блондинистую шевелюру и проорав на весь Хексберг, наверное:
- Филиппа, дорогая, с днем всех прекрасных дам тебя! – и так же безошибочно ловит запущенный в него крупный апельсин. Липпо яблок и Вальдеса не выносит.

Цветы.
Ричард пыхтит, запинаясь на каждой ступеньке – букет такой большой, что совершенно не видно, куда ставишь ногу. Да еще и аромат такой, что аж глаза слезятся – хорошенькое дело, через полгорода тащить лучшие – лучшие, он сказал! – лилии в Олларии у самого своего носа. Бедный нос чешется, а почесать нельзя – упадут. Коварные, коварные цветы!
Лестница наконец кончается, как все неприятное – по крайней мере, сегодня Дику очень хочется быть оптимистом. Теперь налево, вот эта галерея... да, эта, кажется... направо, за портьеру, дверь, звонок... А, кошки с ним, со звонком, это сюрприз! Ричард пинает ногой дверь и, чуть не запнувшись о порог, вваливается внутрь будуара, сверкая широченной улыбкой из-за белой волны цветов.
- Катари! – провозглашает он, аж зажмурившись от переполняющего его волнения, - Поздравляю! Самую! Прекрасную! Женщину! Всех! Золотых!.. Зе... Меееель! – тут Ричард, не выдержав, оглушительно чихает, несчастные цветы, выпущенные ослабевшими руками, засыпают пушистый ковер...
- Юноша, вы необыкновенно трогательны...
Дик, обмирая, поднимает взгляд – перед ним, прислонившись к столу, стоит Рокэ Алва и ухмыляется совершенно по-кошачьи. И, чуть склонив голову на бок, улыбается Ричарду – совсем не зло. Ричард не выдерживает и улыбается тоже.

Шоколад.
- Ч-что эт-то? – у Руппи от холода стучат зубы, и плед упрямо сползает с плеч.
Берто ухмыляется, поправляя его:
- Это шоколад...
- Шо... шко... лат?
Марикьяре усмехается:
- Пересядь-ка поближе к камину... школат...
Он уже давно согрелся – южанин, а купание по колено в ледяной весенней воде забыл, как не было. А у Руперта до сих пор челюсти сводит и внутри все комком сжимается – замерз до кошек. Берто пинает его ближе к потрескивающему пламени и сам садится рядом, приобнимая за плечи и прижимаясь своим теплом – попробуй, не согрейся! – протягивает чашку с дымящимся ароматным напитком. Это точно не шадди – запах сладкий, и горчинка у него совсем другая... Руппи, наклоняя голову, принюхивается, и отхлебывает осторожно, прямо из рук Альберто...
- Вкусссно... – он жмурится, как довольный кот, и слизывает с губ остатки шоколада, - Но поцелуи все равно вкуснее! – щурится лукаво, и в серых глазах тепло блестит пламя камина. Поцелуи Альберто на вкус похожи на «Темную кровь», терпкую и летнюю...И так же пьянят.

Духи.
Новая туалетная вода, хоть и привезенная из Гайифы, не к ночи будь помянута, была восхитительна. Никакой приторной сладости. Никакой навязчивости. Аромат, легкий и свежий, разливал по комнате истинно весеннее настроение, заставляя сердце биться чаще, а глаза сверкать каким-то шальным огнем. Марсель с удовлетворением созерцал свое отражение в зеркале. Удивительно, но серый бархат ему шел. И так гармонировал с весной, с ярким, почти синим небом и оголившейся мостовой... Сегодня день подарков прекрасным дамам, и виконт Валме уже знает, что он подарит Марианне – изящный флакончик аж руку жег от нетерпения, пока Марсель бежал вниз по лестнице, пока забирался на лошадь, пока ехал, стараясь не слишком торопиться и не забрызгать грязью полы плаща.
- Виконт, вико-онт!
Марсель обернулся на знакомый голос:
- Рокэ?
Алва был великолепен. Мориск под ним приплясывал, вскидывая точеную голову, а синий камзол, как всегда, великолепно оттенял глаза. И небо, небо! Марсель и сам нацепил бы синее, не вещай этот цвет столь откровенно о предпочтениях его носителя.
- Марсель, ты благоухаешь, как целый куст сирени! – Рокэ рассмеялся, подъехав поближе.
Марсель потупил взгляд, хитро ухмыльнувшись:
- Не сирень, Рокэ! Гиацинты!